Эскалация конфликта между Россией и США неизбежна, но может иметь разные формы; истории с уничтожением еды и часами Пескова есть следствие «войны башен», партия «Родина» вполне может откусить часть электората слабеющей «Единой России», а фамилию следующего премьер-министра знает лишь один человек в стране. Об этом и многом другом участникам недавнего постинтеллектуального форума имени Франца Кафки и Джорджа Оруэлла на Балтийской косе рассказал главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов. «Новый Калининград.Ru» публикует наиболее яркие тезисы длинного и интересного разговора.
«Подводные вещи определяют главное»
Что касается Америки: действительно, ездил. В сумме за шесть недель пять провёл в Америке, два раза летал туда-сюда. И как журналист, и как почтальон. Мне было важно понять, как будут развиваться наши отношения, потому что мы две ядерные державы, независимо от того, какой у нас там ВВП, отношения развиваются по спирали и очень тяжело.
Мой вывод первый: мы года два будем иметь эскалацию, то есть ничего хорошего не будет. Ну, чтобы вы понимали, я там встречался и с дипломатами, в Госдепе, конечно, и с руководством Демократической партии, и с руководством Республиканской партии. И с людьми, вырабатывающими позицию по России, разного рода мозговыми центрами и институтами, которые, безусловно, как мы все догадываемся, инфильтрованы разведкой и контрразведкой, то есть ЦРУ, АНБ. Все люди, которые интересуются Россией, будут иметь представление, которое идёт наверх, в Овальный кабинет. Мне важно было понять, что они туда пишут.
Эскалация в ближайшее время будет. Она будет как публичная, так и непубличная. Она объективна, потому что есть несколько факторов, которые нельзя снять.
Первый фактор — это процесс по делу ЮКОСа, точнее его результат. Принято решение по Америке начать процедуру выплаты ЮКОСу, таким образом мы будем иметь какие-то аресты какого-то имущества. Обратную реакцию вы понимаете. Это остановить нельзя, это судебное решение, оно будет просто и тупо исполняться. Мне все там, в том числе и представители судейского сообщества США, говорили: есть решение, мы его будем исполнять. Будем искать и исполнять. Почему-то у нас считалось, что ограничатся Европой — так нет, в Штатах это будет тоже. Причём — что считать российским имуществом? Я не юрист, но — всё что угодно можно считать. Потому что это всё спорно. Ну, кроме посольства. Всё спорно, американская юрисдикция предполагает, что если есть решение суда по аресту, оно должно быть исполнено в любом случае. Естественно, мы будем отвечать чем-то. Я не знаю, чем мы будем отвечать, но мы будем отвечать. Это первый элемент эскалации.
Второй элемент эскалации уже произошёл, после моего возвращения. Это решение по трибуналу по «Боингу». Надо понимать, что это воспринималось болезненно не общественным мнением, а элитой. Мне задавали один и тот же вопрос: «А вы почему против? Это же гласное рассмотрение, вы сможете представить свою точку зрения, вся пресса будет про это писать, чего вы, собственно? Вы признаёте?». Это говорили люди, которые формируют определяющую позицию. Это не газетчики, не лидеры НКО. Это тоже объективная история, она уже случилась. Эскалация будет дальше.
Третья история, на которую мало кто вообще обращает внимание: с 1 января председательствовать в Евросоюзе будут голландцы. «Боинг», голландцы… Ещё вопросы по санкциям есть? Будем снимать санкции? Кто, голландцы будут снимать? Даже вопрос ставить не будут. Это всё объективная история. Вне зависимости от того, что произойдёт на Украине, что произойдёт в других частях мира, в Ираке, где-нибудь ещё. Эти вещи очевидно понимаются и в Москве и в Вашингтоне, все к ним готовятся. Эти подводные вещи определяют главное.
Что касается позиции по санкциям. Очень чётко и явно было сказано, я довёл это до тех в Москве, кому это было сказано. Позиция американцев по санкциями имеет три этапа. Этап первый: по Крыму. «Мы понимаем, что сейчас при этом президенте вы Крым возвращать не будете. Поэтому персональные санкции, которые были введены „по Крыму“, сохранятся. Но вас это не должно волновать, поскольку они персональны. Если вы уходите из Новороссии (они говорят — юго-восток Украины), то секторальные санкции снимаются. Просто снимаются, и всё. Если вы остаётесь в Новороссии, санкции остаются. Если вы продвигаетесь ещё на метр вперёд от ныне существующих границ, санкции расширяются. Математически». Вот, собственно говоря, это был посыл сюда, в Москву. Я его донёс, дальше пусть наши делают с ним что хотят.
Очень глубоко следят за внутриполитической ситуацией на уровне фактологии. Знают отдельных кандидатов по отдельным округам на отдельных выборах в отдельные собрания. Причём не только типа Албурова или Илью Яшина, знают людей, которых я не знаю. То есть, сбор информации по открытым или, не знаю уж, по закрытым источникам у них довольно глубокий. С анализом у них плохо, потому что единственный источник анализа из-за отсутствия коммуникаций — это Михаил Касьянов. После убийства Бориса Немцова. Аналитические способности Михаила Михайловича вы сами оценивайте, но он — единственный. Посольства не работают, контакта нет, коммуникаций нет, депутаты не работают, бизнес не работает. Поэтому политическое представление о нашей стране базируется на открытых источниках и Михаиле Касьянове, который занимается инсайдом.
К разговору о поставке оружия на Украину. Можно поставлять «Джавелины», можно не поставлять, но есть объективные причины. «Джавелины» могут усилить эту историю, боимся второго «Боинга». Они считают, как я понимаю, они впрямую не говорили, что наиболее понятная версия — сбитие «Боинга» украинскими ополченцами по ошибке, приняв его за «Ан-26». Поэтому они не очень понимают нашу позицию: сбили по ошибке, бывает. Там всё очень цинично и прагматично. Но они понимают, что если поставят «Джавелины», то мы начнём поставлять беспилотники. Значит, война переносится в воздух. Это совсем другая эскалация. Опять же, поставки зависят от внутриполитической американской истории.
Эскалация неизбежна. Но огромная история связана со случайностями, accidents, как они говорили. Они считают, что «Боинг» — это accident, который всё и «наварил». Поэтому, если совершенно случайно на Украине расстреляют колонну, в которой будут офицеры российского Генштаба, находящиеся там по приглашению украинской стороны, там есть 26 человек, для Владимира Путина это будет casus belli. Представим обратную историю: какое-нибудь покушение на Порошенко. Никто никогда не узнает, что было на самом деле, но это casus belli для них. Или гибель американских инструкторов на подорванной машине, например. Вот такие вещи, достаточно случайные.
И ещё один аспект: вмешалась третья сила в конфликт на Украине, никто не знает, что с ней делать. Это наркобароны. Получилась огромная территория, никому не подконтрольная. Причём с куском побережья, что называется, «метр государственной границы». До Мариуполя. Это побережье не охраняется, это говорят и американцы, и наши, ни российскими пограничниками, ни украинскими. Завози не хочу.
Направо — дырявая граница в Российскую Федерацию, налево — вообще никакой границы на Украину. И этим людям нужно сохранение там «серой зоны», чего не получилось в Приднестровье, потому что там нет побережья. И эта третья сила, о которой никто не думал, когда начиналась эта война, не подозревали, что так быстро наркотики найдут себе дорогу на огромный украинско-российский рынок, эта сила стала огромной проблемой. Это знает наша ФСКН, это знает американская DEA, и я это знаю и от тех, и от других. И там всё гораздо сложнее.
Поэтому мой прогноз негативный. С учётом того, что мы ещё не знаем, кто чего хочет, чего хочет Российская Федерация в лице её президента, какую цель хочет достичь. Этого никто не знает, я думаю, что цель меняется, потому что Владимир Путин — человек, во многом зависимый от обстоятельств. Он всё время агрегирует в себя новые вызовы и новые обстоятельства, меняет параметры решений. Неизвестно, как эти обстоятельства поменяются вскоре.
Где началась точка перелома между Россией и США? Я всё время думал, что это Украина. Нет, обе партии говорят: это Сноуден. Они уверяли меня, что был разговор между Путиным и Обамой по поводу Сноудена, когда он прилетел сюда. Якобы Путин обещал Сноудена отправить из страны. В Венесуэлу, всё равно куда. И это был первый случай обмана, говорили они, прямого обмана или неисполнения взятых на себя обязательств. И это сразу понизило уровень доверия между двумя президентами. Я спрашивал республиканцев, откуда они это знают. Как, говорят они, мы же читаем распечатки разговора президента. Им их дают в комитете по разведке. Конечно, это вопрос интерпретации, но важно, как это воспринимается. А та сторона воспринимает это как обман, вызов, оплеуху. Обама — человек очень рефлексирующий, это была его первая публичная для американского истеблишмента оплеуха.
Касательно уничтожения еды. Моя версия строится на трёх вещах. Это осколки разговоров и информации людей, которые принимали участие в выпуске указа Путина. Это моё понимание и представление того, как видит их Путин. И это некая хронология, которую все забыли. Поэтому это скорее конструкция, а не знание, но конструкция с элементами знания. Как это могло бы быть с большой долей вероятности.
Приходит ФСБ и докладывает: вот, Владимир Владимирович, у нас запрет, но вот белорусские устрицы, вот через границу проходит это, это и это. Может быть, он заказывал этот отчёт, может быть, они сами доложили. И как же это: решение принято, но не исполняется? Собирается совещание: Медведев, Шувалов, Ткачёв, таможенники, пограничники, ФСБ, кто отвечает. Совещание всегда гибридное, силовики, экономисты… Президент говорит: это безобразие. На Батьку мы не наедем, потому что он действует в интересах Белоруссии, мы про него всё знаем. Но вы каким образом делаете так, что это происходит? У нас принят закон, подписан мной! Две недели вам на разработку нормативных документов, способных усилить недопущение попадания санкционных продуктов.
Проходит две недели, президенту ни ответа ни привета. Ни правительство не выпускает постановление, ни Россельхознадзор не выпускает инструкции, ни таможенники не выпускают приказа. Ничего, документов нет. А дальше, с большой долей вероятности, было так. Он собрал всех опять. Медведева не было, он был в Монголии. И говорит: «Что? Я вам сказал? Поручение получили? Боитесь? Санкций боитесь? Сбежать хотите? Вот вам указ, исполнять и доложить!». Вот и всё, после этого все начали исполнять демонстративно, потом что доложить надо демонстративно. Выпорол всех.
При этом — это же война кланов. За показ на телевидении отвечает Алексей Громов. И это ляп туда. Но все испугались, губернаторы испугались, когда Путин сказал: «Боитесь? Меня не боитесь — их боитесь? Я вам сказал, а вы не делаете, документы подписывать не хотите?». Ведь чтобы не обязательно сжигать, но просто уничтожать, достаточно распоряжения Россельхознадзора.
Война кланов идёт. Количество решений президента, которые не акцептируются людьми, их исполняющими, которые считаются ошибочными представителями российской власти, множится. Кому-то не нравится история с едой, кому-то не нравится история с Украиной. Кто-то считает, что пиар неправильный, кто-то уверен, что Китай опасен. Это всё внутреннее несогласие, но все они члены команды, когда решение принято, они его исполняют.
Разговоры о том, что нет юридической базы, чтобы передать еду в детские дома и дома престарелых — это разговоры в пользу бедных. Когда нужно было акцептировать Крым, закон в три дня написали. В три дня — закон, меняющий Конституцию. А здесь-то, слава Господу…
Конечно, усердие на местах. У нас все чиновники во всех вопросах сейчас, как показывает мой опыт, всегда считают, что лучше сделать больше и получить «ай-ай-ай», чем сделать меньше и получить подозрение в дезертирстве и в слабости. Поэтому всегда, как в «очко», двадцать два. Всегда с перебором. В случае чего президент поправит. С перебором на выборах, с перебором на сжигании <еды>, с перебором в ещё чём-нибудь. Эти все дурацкие заявления, экстремистские, я бы сказал, — это всё с перебором. Недобрать — значит струсить, а перебрать — ну не поняли, ваше Высокопревосходительство. Поправьте нас, дураков. Поэтому эта общая бюрократическая структура сейчас работает таким образом. В регионах, в Москве.
Снятие ПАРНАСа — это не перегибы на местах. Сначала можно было так считать, но затем мы видим реакцию ЦИКа. ЦИК — это не «на местах», ЦИК — это отдел в администрации президента сейчас. Если бы там по идиотским и клоунским причинам снимали тот же ПАРНАС, то уверяю вас, по опыту работы с администрацией президента и Володиным, он был бы восстановлен. Если он не восстановлен, значит это центральное решение. В Костроме ПАРНАС восстановили, потому что нет угроз. Потому что в Калуге была угроза, в Новосибирске была угроза, в Магадане были очень активные ребята, посчитали, что тоже угроза. А в Костроме нет угрозы, они там могут и не пройти 5 процентов.
Партию «Родина» снимают везде потому, что у «Единой России» рейтинг <неразборчиво>. Поэтому основная ставка у нынешней администрации на ОНФ и на одномандатников. «Единую Россию» лучше даже немножко прижать, а то обнаглели. С точки зрения администрации.
Поэтому «Родина», если мы вспомним предыдущие выборы, имея такого харизматичного лидера и такие популистские, крайне правые заявления, которые выдаёт Рогозин, может отнять у «Единой России» голоса. Это общий электорат Путина. Есть правые путинские, есть центристские путинские, есть никакие путинские.
Есть несколько регионов, где «Единая Россия» заключает договора с ЛДПР по губернаторам. Один идёт губернатором, а другой, от ЛДПР, идёт сенатором. Или наоборот, как в Смоленской области, ЛДПР поддержала кандидата в губернаторы, за это от «Единой России» идёт сенатор. Но «Родина» реально может мобилизовать электорат, особенно на украинском синдроме.
«Единая Россия» и лично Путин ведут себя очень аккуратно. Я сам себе не поверил, но проверил: Путин нигде, никогда, ни разу не сказал, что «Боинг» был сбит украинской армией. Нигде, никогда и ни разу. Это всё наше любимое телевидение, может быть, Патрушев ещё. Поэтому «Родина», конечно, аккумулирует постукраинский электорат Путина. И это не нравится. С этим же связано то, что Путин не идёт во главе списка «Единой России». На сегодняшний день список должен возглавить Медведев. Я спросил: «Сколько он добавит?» — мне ответили: «Он председатель партии!» .Я переспросил: «А он это знает?» — «Знает!». «А он это помнит?» — «А вот это я тебе не скажу».
«Он никому не доверяет»
Часы Пескова — это заговор. Что тут рассказывать, идёт «борьба башен», она велась всегда. Сначала она велась за влияние на президента, а сейчас она, по-моему, ведётся за то, «как соскочить». Но так, чтобы тебя не обвинили в дезертирстве, соскочить элегантно. Когда всё это происходило, я не говорил ни с кем из участников этой прекрасной истории, наблюдал из-за океана, но обратил внимание, что фотографию часов со свадьбы Пескова, где было, если не изменяет память, 470 гостей, включая крупных журналистов, опубликовал один человек. Зовут его Олег Митволь, его жена дружит с Навкой. И написал эту идиотскую историю о том, что это якобы Песков надел часы, чтобы привлечь внимание журналистов, тоже Олег Митволь.
Один источник. Друг семьи. Кому выгодно? Тому, кто эту историю раздул. Дальше мы смотрим: кто эту историю раздувал? «Lifenews» и Навальный. Но Навальный вцепится в любую историю, где можно взяться за жирную пятку и потрясти. Это понятно, у него рефлекс. Потому что надо проверять, откуда были эти часы, можно было провести расследование, а не просто постить две фотографии четырёхмесячной давности.
В моём представлении в «войне башен» нет устоявшихся партий. Там по разным вопросам складываются разные коалиции. Во-вторых, надо понимать, что они понимают, что Владимир Владимирович немолод. И «война башен» обостряется, потому что они начинают группироваться вокруг возможного преемника. Хотя мы все понимаем, что в 2018 году Путин пойдёт и изберётся, будет <президентом> до 2024 года, если здоровье позволит. На сегодняшний день это так, уже работают предвыборные группы, социологические, всё готовится заранее.
Если он почему-то уйдёт, хотя бы на Афон монахом, его преемником на первой стадии будет тот, кого он номинировал. Есть ныне набор персон, известных: Дмитрий Медведев, Сергей Иванов, Сергей Нарышкин, Сергей Собянин, ещё кто-то. Я не верю ни в Шойгу, ни в Володина, это люди ему чужие. Может быть, есть кто-то ещё, о ком мы не знаем. Поэтому люди, которые борются, вынуждены оглядываться на этот круг людей. И это обостряет историю, влияет.
Надо понимать, что на сегодняшний день решение по главным вопросам принимал Путин.Не было ни одного человека в Совете безопасности, который не говорил до Крыму, с оговоркой, что это принесёт нам проблемы. Да, конечно, справедливость, всё остальное, но… Военные говорили, политики говорили, дипломаты говорили, разведчики говорили. Решение по Крыму реально принял один человек. Так же, как и по санкциям. И по кадрам он принимает решение. Вот захочет он отправить завтра Медведева — никто не пикнет, и назначит вашего Цуканова премьер-министром.
Расскажу вам историю, чтобы вы понимали, как Путин мыслит. Это был 2007 год, встреча главных редакторов, август. Сидим у него, Таня Лысова из «Ведомостей» говорит ему: ну, Владимир Владимирович, ваше правительство нихрена не делает… А тогда был премьер-министром Фрадков. Дурное, говорит, правительство. Он отвечает, а я, идиот, тогда не услышал: мол, почему же, разные есть люди в правительстве, разные органы. Кто-то работает менее эффективно, кто-то более. Вот, например, наша финансовая разведка работает очень эффективно, хотя вы этого человека не знаете. А я его знал, он мне накануне интервью давал, Виктор Зубков. Ну и проехали, Путин сказал, что будет думать, согласился, что есть проблемы. Это был август. Сентябрь: бум, сменяется правительство, Зубков премьер. Подход президента, другие люди, журналистский пул, а я — шизофреник, я то главный редактор, то журналист, хожу туда и сюда. И я говорю: «Владимир Владимирович, мы месяц назад встречались, мы у вас о правительстве спросили, чего же вы не сказали?». Он и говорит: «А я сказал. Это вы не поняли». Он уже тогда знал.
Это предмет его хитрости: он никому не доверяет. Когда говорят, что, мол, прошла утечка, что завтра Матвиенко станет премьер-министром, это не так. Всё это в голове у одного человека. Премьер-министр в голове у одного человека, он ни с кем это не обсуждает. Тем более — со своими близкими, которые тут же начнут «играть на рынке». Он же им цену всем знает. Так что это случится ночью, как это случалось до сих пор. Так же, как их change с Медведевым — реально не знали, реально ночью они поговорили. В бюллетене голосования была пустая строка, никому не доверили, двум рабочим из типографии не доверили.
Его так учили в спецслужбах, водонепроницаемая история. Эти люди в башнях Кремля тоже не знают, они своего дня завтрашнего не знают. Но это ведёт к одному: во-первых, они играют в «двадцать два», с замахом побольше. Самый яркий пример — Сергей Нарышкин. Нам «подменили мальчика в Европах». Рогозин за ним уже далеко, Сергей Евгеньевич <пишет> про пиндосов, это Сергей Евгеньевич Нарышкин, человек крайне образованный, интеллигентный, работавший резидентом не в Германии и не в Кении, а в Женеве и в Брюсселе, на секундочку. И долго. Просто 23, 24, 25. Как говорила моя бабушка, мы просто не знаем внутренних происшествий.
Поэтому мы будем видеть обострение борьбы. И, в то же самое время, экстремизм в их действиях, в их направлениях. У Патрушева здесь, у Собянина здесь, у Нарышкина здесь, ещё у каких-то людей, которых мы не видим. Но на его решения…
Конечно, он всё это понимает. Своих он чётко разводит, он не хочет иметь коалицию из своих. В этом плане он историю знает хорошо. Поэтому в этом смысле я оптимист, но исторически я пессимист. Вы помоложе меня, вы увидите другого президента.
Источник
