В последнее время информационные выпуски на российских государственных телеканалах почти полностью посвящены ситуации на Украине и вокруг нее. Включаешь телевизор, хочешь узнать, что происходит на одной шестой части суши, на просторах от Балтийского моря до Тихого океана, — но не тут-то было.
Как финансируется «ускоренное и первоочередное» развитие Дальнего Востока? Насколько чувствуется и как воспринимается в Сибири охлаждение отношений с Европой и поворот в сторону Китая, подорожали ли продукты и бытовая техника так же, как в европейской части России? Что стало с масштабным проектом превращения ЦБК, десятилетиями загрязнявшего Байкал и недавно остановленного, в центр экологического просвещения и подготовки сотрудников заповедной системы? Какие настроения на Урале, как работается мэру Екатеринбурга Евгению Ройзману? Как обстоят дела в Нечерноземье, развивается ли там фермерство – хоть в каких-нибудь масштабах?
Не менее любопытно было бы узнать, как реализуется правительственная программа развития экономики в условиях западных санкций. Что там с импортозамещением в разных отраслях промышленности? Какие страны и товары пришли на смену запрещенным европейским, насколько удалось нарастить производство сельскохозяйственной продукции в России и каковы дальнейшие перспективы?
По телевизору вам об этом почти ничего не расскажут. Зато подробно доложат о ситуации в Донбассе — как будто он является российским регионом, причем самым главным.
Представитель ДНР, ответственный за связи с общественностью, знаком зрителям уже чуть ли не лучше, чем пресс-секретарь любого российского ведомства.
Подробные репортажи, посвященные обстрелам расположенных на территории непризнанных ДНР и ЛНР деревень, идут бесконечным потоком вперемешку с однотипными сюжетами о беженцах. Мариуполь-Мариуполь-Мариуполь. Дебальцево-Дебальцево-Дебальцево. Одесса-Одесса-Одесса. А где, простите, Воронеж, Орел, Краснотурьинск, Сургут, Иркутск, Северобайкальск, Воркута и Магадан? Как там чувствуют себя люди в условиях экономического кризиса, растущей безработицы? Меня это интересует куда больше — потому что я живу в России, а не на Украине.
Рассказы про «украинских силовиков» – военнослужащих армии Украины — тоже превратились в своеобразный сериал. С одной стороны, нам рассказывают про ужасные условия, в которых находятся эти самые «силовики» – голодные, холодные, обманутые киевским руководством. С другой стороны — про разнообразные зверства, которые они совершают по отношению к так называемым ополченцам и мирному населению.
Чтобы зритель не забывал о патриотических чувствах, ему исправно напоминают про вероломный Запад, который не то уже поставил, не то вот-вот поставит киевским властям летальное оружие, тем самым способствуя еще большему разжиганию войны на Востоке Украины.
Далее следует порция информации про отвод градов, передислокацию «ураганов» и перемещения прочих «тайфунов», «громов», «буков» и «дубов».
А «на закуску» появляется министр иностранных дел Лавров и уверенным голосом сообщает, что Россия ни в коем случае не является стороной конфликта на Украине.
Украинский народ, безусловно, ближе россиянам, чем иракский или сирийский. Так что некоторый перекос в сторону новостей с Украины был бы вполне естественным и понятным. Но ситуация, когда репортажи о событиях в соседнем государстве практически полностью вытеснили информацию о происходящем в собственной стране, представляется совершенно абсурдной.
Татьяна Чеснокова
